1

Во вторник, 6 мая 2025 года в Итриландском Государственном Институте Магии (ИГИМ) началась пара по практическому колдовству. Преподаватель, йоркширский терьер средних лет по имени Давид, в огромной бордовой колдунской шляпе и в длинной черной мантии вышел в центр зала и раздал студентам задания. Сам он подходил то к одному, то к другому и помогал с практикой того или иного заклинания. Все выполняли свое задание, Давид сам решал, кому какой навык стоит подтянуть.
На занятии были почти все. Студенты ИГИМа очень редко прогуливали пары, поскольку попасть в этот институт было очень сложно, и все держались за свои места как могли, боясь отчисления. Исключением были молодые маги из богатых аристократических семей, родители которых легко могли и обеспечить им обучение, и отмазать от тюрьмы, если они кого-то покалечат, разъезжая на дорогих машинах и нарушая всевозможные правила дорожного движения.
Одной из таких студенток была Верóника Гольт, девушка-золотистый ретривер. Род золотистых ретриверов Гольтов был одним из самых уважаемых в Итриландии. Дядя Вероники был министром магии при Императоре. Двоюродная сестра Вероники, которая была старше лишь на 5 лет, уже стала верховным магом в одной из гильдий волшебников Итриландии. Отец Вероники был признанным деятелем теоретической малефисологии¹, удостоенным множества наград. Мать Вероники, разумеется, тоже была золотистым ретривером, потому что никто из Гольтов никогда не смешивал свою кровь с другими породами. Миссис Гольт была до свадьбы не аристократкой, но тоже из приличной семьи. А Вероника в 24 года могла похвастаться лишь тем, что она прочитала кучу книг по истории, разбиралась в политике, психологии и могла переспорить любого преподавателя ИГИМа, поскольку у нее совсем не было ни чувства стыда, ни уважения к кому-либо кроме самой себя.
Конечно, у Вероники был парень Кевин, тоже золотистый ретривер, с которым ее познакомили родители. Он был из другого рода аристократов, но не магов и не таких богатых. Род Гольтов часто скрещивался с ним, и, как правило, преподносил им это как одолжение.
Кевин был таким же наглым, как и Вероника, и они вместе проводили каждую вторую ночь в элитных клубах, а иногда и в казино, или же отправлялись на свидания, которые заключались в езде на машине Вероники на огромной скорости (Кевину машину не покупали, потому что его родители боялись за свое чадо сильнее, чем родители Вероники).
И вот, прошлой ночью Вероника с Кевином снова отправилась в клуб, а потом они ездили на ее машине почти до шести утра. После этого Вероника вернулась домой и спала еще пять часов. Потом она долго ела черную икру(прямо из банки, конечно же), бросила ложку на пол(слуги уберут), красилась, одевалась, снимая сторисы и выкладывая в свой блог, а потом шла по улице, глядя в телефон и переписываясь в многочисленных сообществах на самые разные темы. Ей было совершенно плевать, что уже заканчивалась третья пара, она знала, что могла вытворять все, что ей вздумается, ведь родители платили за нее уйму денег, и никто даже не подумал бы исключить ее. Даже несмотря на то, что она зачастую унижала преподавателей и даже ректора. Родители Вероники платили за нее сумму, на которую все преподаватели и ректор могли оплатить себе психолога и съездить в другую страну в отпуск, поэтому они и терпели.
Вероника зашла в здание института, когда уже началась пара Давида. Она не спеша шла по коридору, слушая музыку через наушники и подпевая. Абсолютно спокойно она толкнула дверь аудитории и вошла, ни с кем не поздоровавшись и ни на кого не посмотрев. Об извинениях за опоздание и речи быть не могло.
Давид в полном возмущении остановился и посмотрел на наглую девицу.
– Мисс Гольт! – рявкнул он. – А вы не заметили, что вы снова опоздали?!
Вероника со сладенькой улыбкой повернулась к терьеру, посмотрела на него сверху вниз, даже не собираясь снимать наушники.
– Милый мой, – сказала она, – во-первых, элита не опаздывает, а приходит тогда, когда посчитает нужным. Вам, холопам, этого не понять, потому что вашего интеллекта не хватает, чтобы знать, когда нужно что-то делать, поэтому вы и подчиняетесь системе и правилам. А я выше всего этого, поэтому я и прихожу по своему собственному расписанию, а не по холопскому.
– Вы что, совсем офонарели, мисс Гольт?! Прекратите уже относиться к окружающим как к грязи! Ваш славный род не делает вас пупом земли!
– Ох, ого, это что же, зависть? – ахнула Вероника. – Давидушка, Давидуля, будь выше этого, – с ухмылкой произнесла она, намекая на маленький размер терьера.
Давид совсем взбесился.
– Ах так!!! Ну что ж, тогда мы прямо сейчас отправляемся к ректору!!! И будьте уверены, мисс, на этот раз вам обеспечено исключение из вуза!
– Ой, у нашего милого Борисика, – Борисом звали ректора, – кончились денюшки на кашку?– спросила Вероника и расхохоталась во весь голос.
– Живо за мной!
– Не обязана. Иду только из жалости к Боречке, а не потому что ты сказал.
И вот Вероника с Давидом пошли наверх, на вершину башни здания института. К слову, Вероника, увы, понятия не имела, что пожилого енота Бориса, который прощал ей все ее выходки и терпел их ради денег, которые родители Вероники давали ему на лапу, днем раньше отправили в отставку. Вместо Бориса ректором стал член Лиги магии, в которую входили все объединения магов Итриландии. Им был обезьян Сальвадор, который, как и Вероника, происходил из рода великих магов, но было ему сильно больше тридцати, и к делу своему он относился так, будто это было важнейшее, что есть в мире. Он не терпел никакой коррупции и был верен своим принципам. Как только его поставили на роль ректора, но тут же взял на карандаш всех мажоров вроде Вероники, заявив, что одни лишь деньги больше никого в его институте не удержат. Он проводил встречи с родителями каждого такого бездельника, и одними из первых были как раз мистер и миссис Гольты. Пока Вероника с Кевином каталась по вечерним дорогам и ходила по клубам, он приехал в имение Гольтов и провел с ними беседу. Разумеется, Гольты знали этого уважаемого господина, он был знаменитостью и авторитетом в кругу магов. Он обладал потрясающим даром убеждать и вызывать к себе уважение и даже некоторое восхищение. Пока он говорил им о морали и о верности своему делу, о порядочности и непродажности, ретриверы буквально смотрели ему в рот и были готовы согласиться со всем, что он скажет. И тогда Сальвадор убедил их, что Веронику стоит научить жизни и что пора прекратить прикрывать ее деньгами. В конце концов, так она совсем не учится, поэтому не достигнет уровня мастерства Гольтов. И родители Вероники действительно поняли, что их дочь совсем отбилась от лап. Они вдруг пришли в бешенство и совсем потеряли желание сюсюкаться с дочуркой, будто она все еще была малым щенком.
Но Вероника, конечно же, не знала всего этого. Поэтому она шла в кабинет ректора со спокойной душой.
Когда Давид и Вероника зашли в кабинет ректора, Вероника слегка удивилась, увидев вместо старичка Бориса примата с хмурым лицом. Она не поздоровалась и по привычке уселась на стул напротив ректора без приглашения.
– Вот, мистер Цирлон, посмотрите, – сказал Давид, – Та самая мисс Гольт, о которой шла речь вчера. Пришла только к четвертой паре, хамит, дерзит. Ну что-то же стоит сделать, не так ли?
Вероника сидела с наглой и невинной физиономией, улыбаясь и спокойно глядя на Сальвадора. Тот с тем же хмурым лицом откинулся на спинку кресла и сказал:
– Ну что ж. В целом, я прямо сейчас могу подготовить бумаги на отчисление.
– Очень смешно, – хмыкнула Вероника, – Цирлоша, юмор не для тебя, ты знаешь? Лучше больше не шути, ага?
– Я разве похож на юмориста? – невозмутимо спросил Сальвадор.
– А, поняла, ты не шутил. Ты просто… ох, бедняжечка-а-а! Ты не знаешь, кто я, – пропела Вероника, – как жаль. Ну хорошо, сейчас познакомимся. Меня зовут Вероника Гольт. Да-да, из рода Гольтов. Если ты мне хоть че-нить сделаешь, у тебя будет много проблемушек, окей, да? Поэтому давай-ка прямо щас разойдемся и все.
Плохо скрытая ярость мелькнула на лице Сальвадора. Он сел прямо и оперся обеими лапами о стол.
– Я прекрасно знаю, кто вы, мисс Гольт. И это не мешает мне вас отчислить. И не надо прикрываться своей фамилией, мне совсем нет дела. Были бы вы хоть дочерью Императора – я бы все равно вас исключил, поскольку я уже знаю о том, как вы себя ведете на территории института.
Вероника от возмущения даже перестала улыбаться.
– Ты че, офонарел, мартышка? Да я все родителям расскажу! Они на тебя спортиков наймут и тебе кранты, понял?
Сальвадор ухмыльнулся.
– О, я очень сомневаюсь, мисс Гольт. Бедная, вы просто не знаете, – повторил он фразу Вероники, – знаете, я вчера был в гостях у ваших родителей, пока вас не было дома. Я с ними пообщался, и они согласны, чтобы я отнесся к вам со всей строгостью, как и к другим студентам. Они сказали, что это послужит для вас отличным уроком на будущее.
– Ты че, тупой? Че ты мне заливаешь? Да чтоб кого-то из Гольтов исключали из универа! Это опозорит наш род. Мои родители бы на это не согласились ни за что. И они тебе устроят, даже не сомневайся!
– Ну вот и проверим, – улыбнулся Сальвадор, – держите, – он протянул Веронике листок, который вытащил из папки, пока разговаривал с ней.
Вероника прочитала надпись:
«Ректор Итриландского Государственного Института Магии сообщает о своем решении исключить Веронику Гольт из института. Причины: неуспеваемость и неуважительное поведение по отношению к преподавателям, студентам и ректору института».
Ниже была печать университета и подпись Сальвадора.
– Да, я еще с утра подготовил эту бумагу, – сказал ректор, когда Вероника в недоумении подняла на него взгляд. – И даже если бы вас сейчас не привели ко мне, я бы все равно ее вам потом вручил. Теперь возвращайтесь домой и обрадуйте свою семью, уважаемая мисс Гольт.
Вероника, однако, уходить не торопилась. Она вдруг сделала притворно-изумленную физиономию и стала медленно и театрально разрывать листок на клочки.
– Ой, ой! Надо же! – воскликнула она. – Вы посмотрите, порвалось! Какая жалость! – и с этими словами она запустила в лицо Сальвадора фейерверк из клочков бумаги.
Ректор замер с каменным лицом. Он едва сдерживал ярость. Он стиснул зубы и процедил:
– Убирайтесь. Немедленно. Иначе я вызову охрану.
– Покеда, – сказала Вероника, вставая, – и тебе кранты, если ты не понял.
Вероника, развернувшись, прошла к выходу, на ходу шлепнув хвостом Давида по щеке, и, выйдя, треснула дверью так, что вся стена вздрогнула. В ярости она вышла из института, готовясь в красках рассказать все маме с папой и уже представляя, как они придут и запугают эту наглую мартышку до полусмерти.
Как назло, на улице поднялся сильный ветер, из-за которого было тяжело идти. Зеленый длинный плащ Вероники хлопал на ветру и тянул назад, как парус. Вероника еле-еле поднялась на порог своего имения и позвонила в дверь. Дверь долго не открывали, хотя обычно слуги сразу же прибегали впустить домой хозяев. Вероника, выругавшись себе под нос, позвонила еще раз.
Наконец, дверь открылась. К удивлению Вероники, вместо шустрого мангуста Гарри, говорящего с сильным акцентом, на пороге оказались ее родители. Лица их были мрачными, и по загривку Вероники пробежал легкий холодок. А вдруг большая мартышка была права? Нет, не может быть.
– Ма, па, вы прикиньте че! Там в универе новый оборзевший ректор, и он меня выгнал из вуза! Надо его хорошенько припугнуть, чтоб знал, на кого рыпается.
Мистер и миссис Гольты переглянулись с теми же мрачными лицами и обратились к Веронике.
– Этот самый оборзевший ректор, – сказала мама, – уважаемая фигура в обществе магов. Мы с ним уже познакомились.
Веронику дернуло: значит, не соврал, гад! Но не могли же мамуля с папкой….
– И да, мы уже знаем, что ты вообще не учишься, хотя мы на тебя расчитываем. Ты позоришь нашу семью, Вероника.
– Может, тебе уже пора повзрослеть, ты так не думаешь? – спросил отец. – Представь, что мы с мамой умерли, и ты осталась совсем одна. Что ты будешь делать? На что жить?
– Ну как минимум у меня будет наследство, в чем проблема-то?
– А когда все наши деньги кончатся? А у тебя появятся дети?
– Да как оно кончится? Оно же нескончаемое!
– Нет, Вероника, так не пойдет. Тебе пора учиться выживать самостоятельно. Найди себе работу, раз не способна учиться. Живи на свои деньги, а не на наши. Твою карту мы заблокировали.
– Чего?! Вы что, с ума сошли?! Это же бред! Живем в одном доме, а мне нельзя нашими деньгами пользоваться?!
– А ты теперь в нашем доме жить не будешь, – сказала миссис Гольт, – мы сказали, что ты будешь жить сама. То есть в своем доме. Если сможешь его получить.
– Чего?! Вы нормальные?! Как я сама буду жить, если у меня совсем нет денег?!
– А вот и придумаешь, – сказал отец, – все аристократы когда-то построили все сами и свою репутацию получили с нуля. Если ты не хуже своих предков, то тоже сможешь.
– А если…. А если не смогу?! – в ужасе спросила Вероника.
– Ну, значит, первый наш наследник оказался неудачным, – пожал плечами отец, – мы не старые, родим второго.
– Чт… ЧТО-О-О-О?! Да вы… вы… вы мне родители или кто?!!!
– Все, Вероника, иди, – сказала мать.
– Куда мне идти?!!
– Вперед, в самостоятельную жизнь. Уходи, или мы позовем Пьера и он выгонит тебя насильно.
– Это не смешно! Вы че?! Скажите, что вы шутите!
Мама стала закрывать дверь. Вероника с воплем кинулась внутрь дома, но кто-то из родителей ее отпихнул. Вероника шлепнулась на землю и, подняв голову, увидела закрытую дверь. В бешенстве она начала названивать в звонок и стучать в дверь обеими передними лапами.
– ОТКРОЙТЕ!!! – завопила она. – БЫСТРО!!! ВЫ ИДИОТЫ?! Я ЖЕ ВАША ДОЧЬ!!! МААА!!! ПААА!!!
Она с разбегу ударила в дверь, но никто так и не открыл.
– Я могу дверь спалить магией! Если не откроете, я так и сделаю!
Она еще раз постучала, но, разумеется, никто не открыл. Тогда Вероника собралась с силами и создала огненный шар. Когда она уже собиралась бросить его в дверь, та открылась, но вместо родителей или хотя бы Гарри там стоял Пьер, горный лев, который работал охранником и телохранителем в имении.
– Ой, даже не пытайся меня пугать, – сказала Вероника, – ничего ты мне не посмеешь сделать. Ты просто холо…
Но Пьер, ничего не слушая, схватил Веронику зубами за шиворот и потащил к воротам. Вероника визжала что есть мочи и осыпала его всеми проклятиями, которые смогла придумать. Она собиралась ударить его магией, но он быстро среагировал и с размаху кинул Веронику за ворота. Вероника с истошным визгом проехалась по земле, набрала в рот песка и закашлялась. В этот момент она и правда испугалась, что захлебнется землей и умрет. От удара у нее болели ребра, ей казалось, что они переломаны. Отчаянно откашливаясь и издавая нечленораздельные звуки, Вероника с трудом встала и посмотрела на ворота. Они были закрыты, а Пьер стоял снаружи, заслоняя их и глядя в упор на Веронику.
Вероника сделала шаг в сторону Пьера, но он тут же достал из-под жилетки пистолет. Вероника взвизгнула и отскочила назад. Пьер продолжал в нее целиться, и собака в ужасе попятилась назад, пока дерево ее не закрыло. Тогда она села на траву, дрожа всем телом. Ей показалось, что она полностью застыла и от ужаса превратилась в холодный кусок льда. Голова совсем перестала что-либо соображать.
Вероника не знала, сколько она сидела за деревом. Но за это время начался проливной дождь. Собака выглянула из-за ствола и увидела, что Пьера уже нет, и остались только закрытые ворота. Вероника встала и побрела прочь.

2

Пока она шла, мысли постепенно возвращались. Она немного успокоилась, и теперь ее распирал гнев. Глупые предки сами скоро по ней соскучатся, а она к ним теперь не вернется. Как они посмели так ее унизить?! Пусть теперь хоть лапы ей целуют – она к ним не вернется!
Тут Вероника сообразила, что у нее есть Кевин, который ее может приютить. Да, у него, конечно, не такие хоромы, как у Гольтов, но тоже ничего, жить можно. Вероника никогда так не ждала свидания с Кевином, как сейчас.
Было неприятно, что Вероника не могла доехать до дома парня на машине, а пешком идти было долго. Дождь поливал все сильнее, у собаки слиплась шерсть, а одежда волочилась по земле.
Вероника не привыкла ходить так долго, поэтому скоро у нее закололо в боку. Кое-как она дотащилась до дома Кевина, мысленно уже объявив себя главной мученицей поколения. Поднявшись по ступеням, она постучала в дверь.
Открыл слуга семьи Кевина.
– Кевина позови, – сказала Вероника.
Удивленный слуга закрыл дверь, и, когда она вновь открылась, на пороге стоял парень Вероники.
– Привет, – сказала Вероника.
– Привет, – удивленно проговорил Кевин. Он будто видел ее впервые, разглядывал с ног до головы.
Вероника не обратила на это внимания и сразу перешла к делу.
– Короче, ты прикинь, мои тупые предки меня из дома выгнали, потому что я типа плохо учусь. Я теперь из принципа к ним не вернусь. Буду у тебя жить.
– В каком смысле «выгнали»?..
– Да просто взяли и выперли. Заблокировали карточку, и вообще я теперь типа нищая, все вещи дома остались. Ну так давай я зайду.
– Подожди. То есть у тебя даже машины теперь нет?
– Не-а. Ну давай уже зайду.
– Даже денег на еду нет?
– Нет. Какая разница? К чему вообще все эти вопросы? Пусти меня наконец.
Кевин замялся.
– Вероника, понимаешь… к нам приехали друзья родителей. Они заняли вообще все комнаты. Не получится, прости.
– В смысле? Ну пусть кто-то поживет вдвоем. Я же твоя девушка, сделай че-нить, а.
– Извини, я… должен посидеть с малышами.
– Какими еще малышами?
– Которых привезли наши гости. Я уже задержался, могло случиться что угодно. Ты как-нибудь сама справься, пожалуйста. Пока.
Кевин быстро захлопнул дверь, а оторопевшая Вероника просто застыла на месте.
– Кевин, блин, ты че, офигел?! – заорала она. – Что за ерундень?! Какие к черту малыши?! Быстро пустил меня! А то я… э-э…
Тут Вероника поняла, что ей просто нечем шантажировать Кевина. У нее нет машины, которую она часто использовала для шантажа. Нет вообще ничего. В один миг внутри нее образовалась зияющая пустота. Как в тумане, она развернулась и побрела прочь, не разбирая дороги.
Серьезно? Кевин ее что, бросил? Очевидно было, что это просто отмазки. В другое время он бы сделал что угодно, чтобы ей угодить. А тут какие-то вымышленные гости важнее нее. Нет, это чушь. Он просто узнал, что у нее нет денег и машины, поэтому возиться с ней не захотел. То есть он ее что, все это время не любил? А как же все его красивые слова о любви до гроба? Врал, гад такой.
Уставшая Вероника уселась на скамейку. Сил от долгой ходьбы совсем не осталось. Через какое-то время голова собаки отяжелела, и она легла на скамейку, подложила лапы под голову и уснула.
Неизвестно, сколько Вероника спала, но проснулась она от того, что кто-то тормошил ее в бок. Сначала собака игнорировала его, но он продолжал настойчиво ее трясти, и сердитая Вероника подняла голову. Это был пожилой муравьед в очках.
– Бедненькая, – сказал старик, – такая молодая… там приехал фургон с едой для бездомных. Сходи, покушай, пока все не разобрали.
– Че, блин? Дед, ты совсем? Маразм накрыл что ли? Я тебе не бомжиха какая-то там! Я элита, понял?! Иди давай, шаркай отсюда!
Старичок в недоумении развернулся и ушел. Обиженная Вероника, вся мокрая от дождя, села на скамейке и насупилась. Ну вообще! Ее приняли за бомжиху! Да как посмели?!
Веронике вдруг стало так жаль себя, что она захныкала, как ребенок. Как могли ее, такую умную и начитанную собаку, выбросить на улицу?! С ней поступили так, будто она вещь, а не личность! Родители совсем не уважают ее со всем ее внутренним миром, мыслями… ну как так-то?!
Вдруг у Вероники резануло и зарычало в животе. Она вдруг поняла, что очень хочет есть и пить. Еды у нее не было совсем. Может, и правда сходить к этим, которые бомжей кормят? Придется, правда, притворяться бомжихой, но что поделаешь.
Вероника пошла за тот угол, куда показывал старик. Там и правда оказался фургон с открытым кузовом, а внутри лежали ящики с едой. Два ягуара, девушка и парень, сидели внутри, доставали еду из ящиков, накладывали в одноразовые тарелки и раздавали бездомным, которые стояли перед ними в очереди.
Круто! Еще и в очереди стоять с вонючими бомжами! Кошмар.
Вероника, морщась от отвращения, встала в конец очереди. От немытого зверья воняло так, что Вероника, ничуть не стесняясь, зажала пальцами нос и задышала ртом, состроив страдальческую гримасу. Некоторые из бомжей обернулись, но Веронику это совсем не смутило.
Когда очередь дошла до Вероники, ягуары удивленно осмотрели ее.
– Ты что, новенькая?
– М, ну типа, – кисло сказала Вероника. Если она им скажет, что она не бомжиха, то ей еды не дадут.
Ягуар-девушка положила макароны в тарелку и протянула Веронике.
– Как это вышло? – спросила она. – Ты хоть и вся чумазая, но зубы у тебя здоровые, не пахнешь, без блох. Как ты оказалась на улице?
Вероника поспешила забрать тарелку. Следующий бомж подошел за своей порцией, а собака села рядом с фургоном.
– Я вообще-то не бомжиха. Я из богатой семьи. Просто мои тупые предки решили, что если они выпрут меня на улицу, то я якобы стану самостоятельнее.
– Эм… что?
– Да они просто тупые. Я к ним из принципа не пойду теперь. Пусть умоляют меня вернуться.
– Какие-то странные у тебя родители, – сказала ягуарша, – кто они вообще такие?
– Маги. И я тоже маг.
– Погоди-ка. У вас богатая семья, говоришь?
– Да.
– А это случайно не Гольты?
Вероника удивленно подняла глаза и перестала жевать.
– Ну да. Гольты. А вы что, тоже маг?
– Ну, я на факультете малефисологии. Магических способностей у меня нет, но магия мне интересна. Известных магов я знаю. Но почему же они… я понимаю, они хотят, чтобы ты была взрослой, но…
– Да вообще идиоты, я ж говорю.
Ягуарша вздохнула.
– Ладно, слушай. Держи, вот тебе немного денег. Сходи в платный душ и хотя бы помойся.
Вероника скривилась, глядя на деньги в лапе ягуарши. Еще подачки от простого стада брать? Но, похоже, выбора особо нет.
– Ну ладно, – Вероника взяла деньги и засунула в карман, – спасибо типа. Где тут есть душ?
– Иди в ту сторону все время вперед, и увидишь. Там будет вывеска.
– Ладно, пойду.
Вероника кинула в сторону пустую тарелку и встала.
– А мне тоже денег дайте, а, – сказал какой-то бомж, который ел неподалеку.
Вероника уже не слушала, что ягуарша ему ответила, она пошла туда, где, по ее словам, был платный душ. Он действительно там оказался. Конечно, Веронике было ужасно противно мыться в общественном душе, где моется «стадо», но пришлось. Плащ и перчатки ей постирали и высушили, и она снова стала выглядеть прилично.
Когда Вероника вышла из душа, небо уже окрасилось в оранжевый. Солнце катилось за горизонт, дождь прекратился, и на улице было довольно приятно. На душе Вероники стало гораздо лучше, видимо, сказалась чистота на теле.
Голова собаки стала соображать лучше. Она решила, что на оставшиеся деньги может сходить в казино, поиграть немного и поесть в баре. Так всегда было: еда в казино всегда бесплатна для тех, кто играет, и есть ее можно сколько угодно. Вероника не была игроманкой, она ходила в казино не ради выигрыша, а ради вкусной еды.
Вероника оплатила такси (как унизительно!) и доехала до того казино, в которое они обычно ездили с Кевином. О своем парне Вероника решила не думать: он оказался ничтожеством.
В казино Веронику уже все знали. Встречающий обезьян резво подошел к ней.
– Мисс Гольт, здравствуйте, здравствуйте! А что же без мистера Раббро?
– Не твое дело.
Вероника высокомерно прошла мимо обезьяна и пошла к колесу фортуны. Быстренько она проиграла там немного денег и пошла к шведскому столу объедаться. Пока она ела, она думала, что ей лучше делать завтра. В целом, она может пойти работать хотя бы садовницей, ведь магией растений она владеет очень хорошо. Конечно, быть садовницей довольно низко, но… в целом, если назвать это «ландшафтный дизайнер» или «флорист», то звучит не так уж и плохо. Как-нибудь протянет, не умрет.
Вероника набрала себе роскошной еды, подняла все это магией и направилась к столу. Какой-то обезьян в высоком цилиндре и дорогом костюме шел, разговаривая по телефону и чуть не налетел на Веронику, та едва успела отскочить.
– Эй ты! – рявкнула она. – Макака жирная!
Обезьян остановился, отвел телефон от щеки и медленно повернулся к Веронике.
– Это вы мне? – спросил он ледяным тоном.
– Тебе-тебе! Смотри куда прешь! Чуть элиту не сшиб! Иди давай куда шел, трынди по своей трубке. Давай-давай!
– Чтоб вы знали, – обезьян шагнул к Веронике, – я уважаемый предприниматель, и если вы сейчас же не извинитесь, то у вас будут большие проблемы.
– Ой, напугал, тоже мне, как страшно! Иди, проигрывай все бабки, ты же за этим приперся? А от меня отстань, я выше каких-то там предпринимателей. Я элита, понял? Голубая кровь! Все, свободен.
Вероника задрала нос и уже развернулась, чтобы идти, как вдруг справа и слева от нее появились двое огромных горилл. Они преградили собаке дорогу.
– Чувак, – Вероника обернулась к предпринимателю в цилиндре, – ты своими амбалами меня не напугаешь. Я супер-крутой маг и я легко вас тут всех раскидаю.
Один из «амбалов» попытался схватить Веронику, но она взмахнула посохом и отшвырнула его прямиком в барную стойку. Зазвенели бутылки и стаканы, послышался визг бармена.
– Ну давай! – сказала Вероника, встав в боевую стойку. – Кто еще хочет?! Давай, нападай!
Все животные, которые стояли неподалеку, наблюдали за происходящим, и в основном все были либо в ужасе, либо в гневе, но кто-то и в восторге. Невозмутимыми оставались только сидящие за столиком, где играли в покер. Один из играющих, пес необычной внешности, посмотрел в сторону Вероники, не поворачивая голову. В его глазах блеснул интерес.
Это был Златоглаз, молодой пес со странным окрасом. Половина его лица была темно-рыжая, другая – светлая. На таком же светлом теле его также иногда проглядывали темные пятна. Он носил костюм черного цвета с длинными широкими рукавами и с большим воротником, а застежкой его костюма служил медальон с изображением часов. Пес этот был обычно посетителем казино на другом конце города, но недавно ему запретили играть там в сначала в блэк-джек, а потом и в покер, поскольку заподозрили, что он считает карты и жульничает. Златоглаза это ничуть не расстроило, и он просто пошел в другое казино. В Итриландии казино редко сообщали своим конкурентам о жуликах, потому что убыток соседей выгоден для каждого.
Новая обстановка не выбила Златоглаза из колеи, он явился, как к себе домой. Остальные посетители казино смотрели на него косо, ведь, помимо необычной и яркой внешности, он привлекал внимание своей надменно-вежливой речью и гордой, ровной походкой.
Вероника, тем не менее, уже развязала настоящую драку. Игроки в покер оставались спокойными: они во что бы то ни стало хотели доиграть. Златоглаз одновременно умудрялся наблюдать и за ретривершей, и за игрой. И когда Вероника с пафосным видом опрокинула второго телохранителя господина в цилиндре, она тряхнула ушами и ухмыльнулась так, будто она была героиней какого-то боевика. Златоглаза это насмешило, и он, не удержавшись, все-таки улыбнулся. Опустив лапу с картами так умело, что никто не смог их рассмотреть, он спросил у своих соседей:
– Господа, а вы случайно не знаете, кто эта милейшая леди-ретривер?
– А, – сказал кот, сидящий рядом, – это Вероника. Оборзевшая мажорка из рода Гольтов. Я не понимаю, почему эту дуру до сих пор сюда пускают. От нее проблем больше, чем прибыли.
– Ну почему же «дуру»? – промурлыкал Златоглаз. – Маг, насколько я вижу, она талантливый.
Другой игрок лишь фыркнул. А Вероника, которую теперь уже собиралась схватить охрана казино, подпалила одному из них шерсть, а потом швырнула другого в один из игральных автоматов. Второй, шерсть которого горела, стал кататься по полу, а Вероника огненным вихрем откинула от себя еще троих противников.
Пол казино загорелся, и посетители, увидев огонь, с визгом кинулись к выходу. Тут и покерцам пришлось оставить свои карты. Один из них достал смартфон, чтобы сфотографировать лицо Вероники. Златоглаз, стоящий сзади, будто бы случайно толкнул его, так что тот упал и уронил мобильный.
Огонь распространялся, поэтому горе-фотографу пришлось схватить телефон и бежать. Горящее помещение опустело, остались только Вероника и Златоглаз. Первая приглядывалась, чтобы сделать в стене огня проход с помощью магии и покинуть помещение. Златоглаз изящной походкой подошел к ней.
– Потрясающе, – сказал он. Вероника посмотрела на него.
– Сколько я был в разных казино и не только… – продолжал он. – Но такого я еще не видел.
– Ты кто такой? – спросила Вероника. Ей пришлось сделать вокруг своей головы барьер, чтобы оттолкнуть от себя дым. Златоглаз же не сделал даже этого, ему будто бы было все равно, дышать кислородом или дымом. Говорил он все также свободно
– Меня зовут Златоглаз. Рад знакомству. Себя можешь не называть: я уже знаю твое имя.
Вероника с подозрением подняла одну бровь.
– Я тебя поздравляю, – сказала она, – но мне надо валить из этого огня. Если хочешь сгореть – пожалуйста, но я жить хочу.
– Сейчас приедут полиция с пожарными. Как только ты выйдешь через выход, они сразу тебя возьмут. Лучше пойдём со мной. Я тебя выведу отсюда незаметно.
– Я и сама могу, – холодно сказала Вероника, – я и не собиралась идти прямо в лапы полиции.
– Верю, – сказал Златоглаз,– но зачем лишний раз растрачивать силы? Вдвоем справимся быстрее. Пойдем же.
– Гм, – Вероника нахмурилась, – ну ладно, пойдем. И что ты собрался делать?
– Сейчас увидишь, – улыбнулся Златоглаз.
Он поднял лапу, и через секунду из нее вылетел золотистый поток магии. Он закручивался, как спираль, и в итоге образовал нечто вроде пружины, которая из золотистой становилась пурпурной, а потом небесно-голубой. Пружина пронзила огонь, и внутри нее образовался свободный и чистый проход. Потом она добралась до стены и без труда пронзила и ее, отчего внутри пружины образовался идеально круглый проход. За ним виднелись заросли.
– Ну что ж, проходи, – сказал Златоглаз, – по кустам мы проберемся в чащу, а через нее смоемся подальше.
Вероника все еще с недоверием посмотрела на него, но все-таки зашла в магический тоннель-пружину. Златоглаз пошел за ней.
Они вышли через круглое отверстие. Вероника обернулась и увидела, что пружина тут же пропала, а отверстия в стене как ни бывало: она была полностью целой.
– Впечатляет, – сказала Вероника, – довольно неплохо. Я, конечно, тоже так могу, но ты все равно неплох.
Златоглаз усмехнулся.
– Ну что, давай отойдем, я хочу поговорить.
– О чем?
– Знаешь, ты очень способная.
– Конечно же я знаю. Я из Гольтов, мы все такие.
– Да-да. Так вот. Скажи, как ты относишься к… политике Итриландии? К Императору?..
– К Им-пе-ра-то-ру? О, хорошо, что ты спросил! Во-первых, он придурок… так, стоп. А ты случайно не какой-то там агент?
– Нет. Я сам терпеть не могу Императора. Он дурень и тиран, творит что ему вздумается, а за любые возражения устраняет. Он казнил моего друга просто за то, что он высказал свое мнение публично. И помимо этого он ничего не делает для жителей Итриландии. Ему плевать на нищих, на матерей-одиночек, но зато он активно поддерживает криминальные группировки, которые работают по сути на него, хоть это нигде и не разглашается. Да, многие скажут, что это глупость, но я имел возможность наблюдать за некоторыми бандитами. Они нелегально торгуют товарами и уничтожают тех, кто может помешать монархии, а Император с ними заодно.
– Ого. Нет, ну я знала, что Император дурак и политику ведет отвратно, но о таком не слышала.
– И еще ему абсолютно плевать на экологию. Он вырубает древнейшие тропические леса ради древесины, и останавливаться он не собирается! Скоро он разрушит всю экосистему страны.
– М, да, это так. Но ты что, правда хотел просто обсудить политику?
– Не совсем. Понимаешь ли, меня все это… достало, мягко говоря. Больше это терпеть я не намерен, и у меня не так давно возникла одна мысль… как насчет того, чтобы начать готовить восстание? Пока тайно и тихонько, скрываясь, чтобы никто ничего не заподозрил. Будем стараться распространять правдивую информацию, чтобы жители постепенно тоже поняли, что так дело не пойдет. Ну, тихо соберём союзников, а покажемся публично только тогда, когда станем достаточно сильны. Хочешь присоединиться к восстанию? Мы… можем добиться того, чтобы у женщин в Итриландии было больше прав. Я думаю, это тебе бы понравилось, да?
– М, и как же ты собираешься это все начать?
– У меня уже есть база. Можем начать работать там.
– База? Типа дом?
– Очень даже хороший дом.
– И там прям жить можно?
– Ну разумеется. Я так и планировал.
– Ну, неплохо-неплохо. Я согласна при одном условии.
– При каком же?
Вероника ухмыльнулась
– Я буду править Итриландией, когда мы свергнем императора.
Златоглаз смутился.
– Вообще-то я планировал сам занять трон. Я хочу сделать жизнь в стране лучше.
– Ладно, будем значит королем и королевой. Типа сделаем парную монархию. Норм?
Златоглаз поднял на нее глаза и ухмыльнулся.
– То есть, мы будем мужем и женой?
– Пф, да называй как хочешь, не важно.
– Ну… идет.
Они пошли по лесу. Вероника рассказала Златоглазу свою печальную историю, и он даже искренне посочувствовал ей. Уже стемнело, и Златоглаз создал светящуюся желтую сферу, которая летела над ними с Вероникой.
Начались настоящие джунгли. Огромные тропические деревья тянулись к небу, которое было куда как более звездным, чем в городе. Какие-то ночные насекомые тихо трещали в кронах деревьев и в кустах. Собаки даже заметили небольшое скопление светлячков возле одного дерева.
Вероника так глубоко в джунгли не заходила никогда, поэтому, осознав, что они бредут в какую-то глушь, она забеспокоилась.
– Слушай, а куда мы вообще идем? Может быть ты какой-то маньяк, а? Типа из тех, которые заводят девушек глубоко в лес и там убивают. Я вообще-то очень крутой маг, я тебя на раз-два ушатаю.
– Даже не сомневаюсь, – усмехнулся Златоглаз, – нет, убивать я тебя не собирался. Женщин я не убиваю.
– А мужчин убиваешь, значит?
– Э, – Златоглаз усмехнулся, – ну, тут как получится. Мы идем к моей знакомой. База – это ее дом. Она – довольно богатая дама, которая после смерти мужа построила дом глубоко в лесу, подальше от города. Никто о ней не знает, все ее подруги… м-м-м… уже слишком старые, скажем так. Поэтому у нее жить безопасно, и сама она не против. Я, честно говоря, случайно с ней познакомился, когда гулял по джунглям.
– Ты гулял по джунглям?
– Да, я часто так делаю. Мне нравится гулять на природе.
– А ты всяких чудищ не боишься?
– Ну, я ведь тоже неплохой маг. Ты ведь видела.
– Пожалуй, да, – кивнула Вероника, – я круче, конечно, но ты тоже ничего. А что мы будем на твоей базе есть? У меня лично вообще нет денег теперь.
– Не переживай, у меня есть. Можно сказать, я тоже из богатой семьи. К тому же, я умело пополняю свой счет. Смотри.

Златоглаз вытащил из своего кармана конверт и показал содержимое. Там была немалая стопка фелинийских рыбов², которые, если их обменять на ито³, могли обеспечить около двух месяцев приличного пропитания.
– Ого. Это ты в казино столько выиграл? Там же выигрывает практически всегда казино, а не игроки.
– Я играю только в покер или блэк-джек. Блэк-джек – единственная игра, в которой у казино и у посетителя шансы равны. А иногда шансов даже больше, если умеешь играть правильно. В покере тоже можно увеличить шансы, если знаешь как.
– Ты типа шибко умный и знаешь какие-то приемчики?
– Ну… – Златоглаз сделал невинное лицо. – Можно и так сказать.
С задорной улыбкой он продемонстрировал Веронике пять карт, которые аккуратненько лежали у него в кармане.
Восхищенная Вероника округлила глаза и воскликнула:
– Ну ты и жу-у-у-ук!!!
– Благодарю, – Златоглаз приложил лапу к сердцу и склонил голову.
– Я думала, в казино стоят обереги, блокирующие магию.
– А я и не говорил, что использовал для этого магию.
– Ну ты даешь.
– Короче, с голоду не умрем.
Через полчаса они увидели перед собой крупный особняк с толстыми кирпичными стенами и многочисленными остекленными балконами. Под окнами на первом этаже росли красные розы. В нескольких окнах горел свет.
– Ну вот, твой новый дом, – сказал Златоглаз и открыл дверь, – проходи.
Вероника прошла внутрь и осмотрелась. Стены были светло-бежевыми с узорами в виде золотистых цветов. На полу лежали ковры со сложными рисунками, кое-где напоминающими цветы, а кое-где – грифонов и гиппогрифов. Потолки были высокими, а под ними висели старинные люстры, украшенные самоцветами. На стенах висели картины, изображавшие натюрморты, пейзажи и различные исторические события.
– Ну, неплохо, – одобрила Вероника, – немного бабулькин стиль, но хозяюшка сама бабуля, насколько я поняла.
– Хех. Она на втором этаже в гостиной, скорее всего. Пойдем, познакомишься с ней.
Златоглаз провел Веронику к закрученной широкой лестнице с перилами из красного дерева, украшенными резными балясинами. Поднявшись на второй этаж, собаки прошли по коридору в гостиную. Возле стены напротив входа стоял большой камин. Рядом стояло кресло-качалка, возле которой расположился граммофон, громко играющий какую-то классическую музыку, вероятно, из пьесы. На кресле сидела черепаха мата-мата, она слушала музыку, с наслаждением закрыв глаза и улыбаясь.
– Саманта! – громко сказал Златоглаз, пытаясь перекричать музыку. – Привет!
Саманта открыла глаза и выключила граммофон.
– Здравствуй, – с улыбкой сказала Саманта, – а что за милую девушку ты привел?
– Я Вероника, – ответила та, едва Златоглаз успел открыть рот, – я теперь начну двигать ваше восстание. Вам очень повезло, что я решила за вас взяться.
– Мы познакомились в казино, – пояснил Златоглаз, – она очень сильный маг.
– Я еще отличный мыслитель, – похвасталась Вероника, – я придумаю отличную стратегию революции.
– Ну ладно, – сказал Златоглаз, – не будем мешать. Я покажу Веронике дом.
Когда они вышли из гостиной, Златоглаз спросил:
– А какую стратегию ты имела в виду?
– Ну, разные стратегии. Я очень креативна и мыслю нестандартно. Ожидай от меня кучу идей. Буду креативным директором восстания.
– Ладно, – усмехнулся Златоглаз, – ты хочешь комнату с окном на восток или на запад?
– На восток. А почему Саманта поддерживает восстание?
– Честно, я сам не знаю. Но главное, что согласна. Думаю, ей просто скучно.
– Ну, в целом, дом хороший. А старуха в маразме – тоже круто, можно распоряжаться ею как угодно.
– Ну вообще-то Саманта не в маразме.
– Ой, да кто в здравом уме будет слушать музыку из 17-го века? Не удивлюсь, если она думает, что мы все правда живем в 17-ом веке! Ха-ха-ха!
– Ну, многие слушают классику и сейчас. Почему нет? Ты не любишь классику?
– Не-а, она скучная.
– Ну, классику обычно слушают, чтобы уйти в глубокие размышления. Ты же сказала, что любишь размышлять.
– Только не под оперное вытье. Если кто-то хочет послушать бессмысленное вытье, то он может сесть в маршрутку возле мамы с младенцем. Эти оперные-поперные певульки сами понимают, что воют? Лично я слышу только «Аэыыыуууааав оаоооо ыаы». Ну разве не детское вытье? Только в исполнении взрослых, и типа это красиво. Лучше бы нормальную музыку слушали, рок там, или джаз на худой конец, хотя джаз тоже стремота. Ну что, есть какие-то вопросы?
– Есть, – сказал Златоглаз, который все это время смотрел на Веронику, сдерживая смех.
Он усмехнулся и сказал:
– Сколько ты можешь сделать отжиманий языком?
Вероника на секунду задумалась, а потом ухмыльнулась и сказала:
– О, тебе лучше не знать.